Он едва дочитал письмо, когда папа сказал ему вылезти из-за компьютера и идти спать. Он со стоном повиновался, не желая терпеть до завтра с ответным письмом. Он подумал о том. Чтобы пробраться вниз, когда родители заснут, но сообразил, что Эдгар «Беспокойный» Хиггинботтом поймает его еще до того, как включится кулер компьютера. Будет довольно сложно прокрасться через весь дом к крыльцу и открыть дверь в полночь, не разбудив его.

Он почистил зубы и пожелал всем спокойной ночи, а потом забрался в кровать, не выключая лампу, чтобы почитать. Он решил отдохнуть от фэнтези-романа, который он читал, и достал книгу Сэвиджа, открыв ее на первой главе.

Через двадцать минут он сделал худшую вещь изо всех возможных. Он заснул.

Глава 15. Кусок сырого теста

Тик подпрыгнул на кровати в половину первого. На его часах мерцали агрессивно-красные цифры, как будто желающие дать ему понять, что его ошибка была непростительной.

Со стоном выпрыгнув из постели, он подбежал к окну и выглянул в поисках следов гостя. Под этим углом он не мог видеть всего крыльца, но ступеньки были хорошо видны в ярком лунном свете, пробивающемся сквозь дырку в облаках. Там никого не было, и сердце Тика упало.

«Я идиот!»

Может быть, он все испортил и потерял доверие М. Д. Он не знал, кто нарисовал знак, но не сомневался, что это связано все с той же загадкой, и даже подозревал, что это была Нафталин или ее друг Рутгер. Она сказала, что может его навестить. София написала, что она получила четвертую подсказку, но у Тика-то ее еще не было. А что если она прибудет этой ночью?

Едва удерживаясь на месте от беспокойства, Тик надел что-то из теплых вещей, полный решимости выйти и найти посетителя.

Наступая только на беззвучные места пола, избегая наиболее знакомых скрипов и стуков, он прокрался вниз ко входной двери. Тихо надев пальто и ботинки и обернув вокруг шеи шарф, он осторожно открыл щеколду и повернул ручку. Зная, что медленно открываемая дверь будет скрипеть так, что разбудит мертвецов, он распахнул ее одним движением, почти избежав каких-либо звуков.

С бьющимся сердцем он вышел на кусачий мороз, тихо захлопнув за собой дверь.

Обыскав весь участок и никого не увидев, он сел на переднем крыльце и положил голову на руки, закрыв глаза и злясь на себя. Как можно быо быть таким глупым? Ему не следовало ложиться почитать — это способ заснуть номер один. Он удрученно вздохнул, откинулся назад, сложил руки и принялся глядеть в небо. Темные густые облака, края которых слегка подсвечивала прячущаяся за ними луна, двигались по небу в неестественном ритме, как будто это был ужастик, который решили перемотать.

Тик вздрогнул, и явно не только от холода.

Он собирался встать, когда что-то ударило его в правый висок, а затем по ступенькам загрохотал камень. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть камешек размером с грецкий орех, приземлившийся в нескольких футах от него.

Он запоздало вскрикнул и огляделся, чтобы посмотреть, откуда прилетел камень. Ночь была тиха, только легкий ветерок дул сквозь голые деревья и вздыхал в покрытых снегом кустах, окружающих дом. Ему показалось, что один из кустов двигался сильнее, чем остальные, и он уж собрался отправиться на разведку, когда его достиг другой камень, на этот раз попавший в плечо. Понятное дело, он прилетел со стороны подозрительного куста, с которого ссыпался почти весь снег.

— Кто здесь? — спросил он, удивляясь, что не очень-то испугался. — Хватит, как маленький, бросать камни, и выходи уже.

Куст зашелестел, а потом из-за ветвей вышла маленькая круглая фигура. В слабом свете было невозможно что-либо разобрать, но человечек выглядел, как маленький ребенок, шести или семи лет от роду, завернутый во много слоев одежды. Он напоминал большой круглый мяч с бугорками рук, ног и головы.

— Ты кто? — спросил Тик, встав и подойдя поближе. — Это ты оставил мне послание на знаке?

Человечек подошел к нему, переваливаясь, как утка с избыточным весом. Свет луны прорвался сквозь облака именно в тот момент, когда посетитель подошел к Тику на несколько футов, подробно освещая того, кого Тик принял за ребенка.

Это был мужчина, только очень низкий и очень толстый.

Он был одет в черные спортивные штаны и футболку, черные кроссовки, черную куртку и черную шляпу, натянутую на уши. Отец Тика однажды пошутил, что спортивные костюмы предназначены для того, чтобы в них делать упражнения, но носят их одни ишь толстяки.

Хорошо зная, что для человека значат подобные шутки, Тик всегда старался их избегать. Пока странный маленький круглый человечек подходил к нему, Тик обещал себе воздержаться ото всех известных ему шуток о толстяках.

— Я крупный, понятно, — сказал человек, хотя он едва доходил Тику до талии. Его голос был нормальным, без странных тембров или акцента. Тик не понял, почему его это удивило, но потом сообразил. что ожидал от него чего-то вроде акцента жевунов из страны Оз.

Не нужно судить других по внешности.

Карлик продолжил:

— И я, должно быть, самый тупой толстяк, которого ты видел, потому что я оделся в черное, чтобы замаскироваться там, где все покрыто снегом.

Тик просто уставился на него, не зная, что ответить.

— Меня зовут Рутгер, — сказал незнакомец, протягивая вверх руку. — Моя рука может быть размером с большой палец твоей ноги, но не бойся пожать ее. Рад встрече.

Тик потянулся вниз и взялся за руку Рутгера, деликатно ее пожав.

— Что это было? — спросил Рутгер. — Как будто я держу вялую рыбу. Ты думаешь, я фарфоровый? Если уж ты жмешь мне руку, жми ее как следует!

Тик пожал его руку посильнее, совершенно изумленный характером нового знакомого. Наконец он ответил:

— Извини. Я просто немного удивлен. Я не знал…

— Чего? Что я выгляжу, как сжатый борец сумо? Хватит уже, давай присядем и побеседуем. Тяжесть вредит моим маленьким ножкам. — Рутгер не дождался ответа, подошел к ступенькам и уселся на нижней. Даже так, его ноги едва касались земли.

Тик улыбнулся, наконец расслабившись, и присоединился к Рутгеру:

— Вы с Нафталин друзья, так?

Рутгер хлопнул себя по пузу:

— Еще бы! Эта высоченная куча костей — лучший друг, который может быть у человека, хотя она и выше меня в три раза. Что ж, кто-то выше, кто-то ниже, если ты меня понимаешь. — Он поднял руку вертикально вверх, как будто оценивал высоту чего-то. — Нафталин очень забавная, когда узнаешь ее поближе. Но послушай стреляного воробья: никогда не спрашивай ее о том дне, когда они с ее сестрой появились на свет, если не хочешь неделю сидеть и слушать.

Тик ухмыльнулся:

— Хорошо, запомню. Зачем было кидать в меня камнями?

— А почему ты опоздал?

— Ладно, твоя взяла. Проспал.

Рутгер внимательно осмотрел Тика, ища что-то взглядом:

— Похоже, ты забыл свою часть сделки.

— Я забыл? О чем?.. — Тут Тик вспомнил стихотворение и содержащуюся в нем просьбу. Он собирался прошерстить подвал и найти какие-нибудь старые ботинки и варежки. — А, да, ты прав, я забыл. Извини.

Рутгер похлопал Тика по плечу:

— Все в порядке, я могу подождать.

— То есть…

— Именно, большой парень. Возвращайся с тем, что я просил, и я начну разговор.

Тик не стал отвечать сразу, надеясь, что Рутгер подмигнет и скажет, что он всего лишь пошутил:

— Ты… серьезно?

Рутгер наклонился к нему, как огромный резиновый мячик, катящийся по крыльцу:

— В последнюю неделю я посетил больше всяких мест, чем ты видел за всю жизнь, мальчик. Мои ботинки собираются со мной распрощаться и уйти прочь — я не планировал игры слов, но получилось хорошо. А моим рукам, молодой человек, холодно.

— То есть, ботинки и варежки для тебя?

— Для кого еще, мальчик? Ты думаешь, я собираюсь путешествовать по Реальностям с ребенком на спине? Конечно для меня! — Его голос ощутимо поднялся, и Тик испугался, что отец может услышать.

— Не говори так громко, разбудишь всех соседей.